Знаменитые клады России - Страница 87

Каким в действительности было участие польского профессора в событиях происходивших в начале 20-х годов прошлого века на Дальнем Востоке, и удалось ли о них что-то выведать немцам, история умалчивает. Но то, что ближайший родственник Романа Фёдоровича Унгерна разыскивал прямых свидетелей его подвигов, говорит о многом. И, конечно же, воспоминания Оссендовского для выяснения подлинности всей этой запутанной истории весьма существенны.

В 1929 году во Львове (в то время польская территория) вышла книга «По Урянхаю и Монголии». Автор – Камиль Гижицкий полонизировавшийся татарин из Галиции. Именно он, четверть века назад, прикрывшись псевдонимом «Цаган Толой», опубликовал две заметки, в которых со знанием дела показал, что публикации касающиеся местонахождения клада Унгерна основаны по большей части на высосанных из пальца измышлениях. Камилю Гижецкому было, отчего скрывать своё имя. Человеку с его биографией в народной Польше только и оставалось, что забиться как мышке в норку и сидеть, не смея даже пикнуть. Ведь прежде чем оказаться в Урге (своеобразной столице восточного баронета), Гижицкий воевал против красных сначала как легионер Отдельного Чехословацкого корпуса, а затем в сформированной под Новониколаевском 5-й Сибирской дивизии генерала Чумы.

Инженер по образованию, специалист по взрывчатым веществам, Гижицкий пришёлся Унгерну, что называется, ко двору. Тот поручал ему дела, требовавшие ответственного к себе отношения, профессиональной сноровки, изобретательности и, не в последнюю очередь, умения держать язык за зубами. Но как же насчёт припрятанных на чёрный день сокровищ? Неужели ближайший помощник барона ничего о них не знает?

Однако, единственное, что разрешает себе «Цаган Толой», то только осторожно намекнуть, что клад следует искать в окрестностях озера Буир-Нуур, в одной из многочисленных заполненных жидким илом прибрежных лощин. Такие своеобразные овраги сами монголы называют «лагами». Распорядиться насчёт того, чтобы ценности были просто зарыты в землю, Унгерн не мог, – считает Гижицкий, – ибо он чтил ламаистские обычаи, а ламаизм запрещает копать землю, считающуюся святой. Подрывник отмечает, что его начальник, дабы даже ненароком не нарушить запрета, носил сапоги только с загнутыми носами – как это принято у лам. На первый взгляд Гижицкий в указании места захоронения существенно расходится с профессором Оссендовским, который помещает унгеровский тайник где-то у истоков Амура. Но их разногласия являются таковыми только на первый взгляд.

Амур, как известно, образуется при слиянии двух рек – Шилки и Аргуни. И значит, с гидрографической точки зрения он имеет два равнозначных истока. И если в Монголии принято считать, что Амур является продолжением Шилки и Онона, то во внутренней Монголии (входящей в Китай) с не меньшим основанием видят начало Амура в Аргуни. Следовательно, превосходно разбирающийся в географии Оссендовский, и брал в расчёт именно эти, не всем известные тонкости. Что же он имел в виду конкретно, употребляя явно неоднозначное выражение – «Истоки Амура»? Фотографию, о которой шла речь ранее, профессор мог сделать только в мае 1921 года, поскольку ни раньше, ни позже он в Монголии не был. Теперь о месте съёмки. Известно, что поездок по Хэнтэйскому нагорью, где берёт начало Онон, Оссендовский не предпринимал. Следовательно, фотографировать он мог только на пути из Урги в Хайлар. А раз так, то именно эти места он и называл как «истоки Амура» ибо Хайлар не что иное, как китайское название Аргуни.

В принципе, чтобы добраться до Хайлара у Оссендовского имелись две возможности. Он мог воспользоваться более коротким северным маршрутом: через Баян-Улу и Эрэнцав, вдоль монгольско-российской границы, до станции Манчжурия, находящейся уже в Китае, а там и рукой подать до Хайлара. А мог двигаться и более длинным маршрутом: по правому берегу Керулена через Тамсаг-Булак на Амгалан-Булак и далее на северо-восток по довольно приличной дороге до того же Хайлара.

Первый из маршрутов был значительно короче, но и опаснее, поскольку на тех территориях уже хозяйничали большевики, которые не слишком жаловали таких подозрительных путешественников, с мешком российского золота. Малейшая оплошность, досадная случайность и иностранного профессора могли попросту пристрелить как бездомную собаку. У него не оставалось иного выхода, как двинуться по южному маршруту, хоть и более длинному, но зато менее опасному. И вот тут-то, если посмотреть на карту, выясняется, что попасть из Тамсаг-Булака в Амгелан, а оттуда в Хайлар польский путешественник мог только одним путём – переправиться через реку Халхин-Гол. Отметим про себя, что Халхин-Гол вблизи своего устья разливается на два рукава, из которых левый впадает в озеро Буир-Нуур, уже известный нам по воспоминаниям Гижицкого, а правый в речку Орчунь-Гол, соединяющую озёра Буир-Нуур и Далайнор. Последнее озеро соединено протокой с Аргунью (Хайларом по-китайски). Так что, как мы теперь видим, никаких серьёзных расхождений между свидетельскими показаниями Гижицкого и Оссендовского нет. Озеро Буир-Нуур тоже с полным основанием можно относить к верховьям Амура.

Что удивительно, но свидетельства этой парочки не единственные. Кое-какие сведения о судьбе сокровищ барона Унгерна можно почерпнуть из заметок ещё одного поляка – Казимежа Гроховского. Горный инженер по образованию, он долгое время занимался разведкой месторождений золота в южной части Барги, выполняя там геологические изыскания. После Октябрьской революции он осел в Харбине, где в двадцатые годы работал директором гимназии, в которой учились дети поляков, бежавших из большевистской России. Тогда же он и начал собирать материалы о поляках на Дальнем Востоке. Материалы эти составили основу книги, изданной Гроховским в Харбине в 1928 году.